Подвергая ограблению окрестные страны, Египет умножал запасы
сырья для ремесленного производства и продовольствия, увеличивал поголовье
скота. Хотя синайские рудники усиленно разрабатывались, значительная часть
наличной в Египте меди происходила не оттуда. Из одного похода в Сирию и
Палестину фараон Аменхетеп II (середина XVIII династии) привёз не менее 45,5 т
меди. В мирное время при XVIII династии медь доставлялась не только сирийскими
и палестинскими данниками, но и в виде полуобязательных даров с острова Кипр.
Золото потреблялось с баснословной расточительностью;
основным источником его были, конечно, не местные прииски в восточной пустыне,
а эфиопские рудники. При XVIII династии золото было едва ли не основной данью
Эфиопии; кроме того, большое количество его вывозилось во время походов из
Сирии и Палестины. Так, упомянутый Аменхетеп II из одного похода привёз свыше 600 кг золота. В мирное
время, впрочем, сирийско-палестинская дань золотом была (в середине XVIII
династии) в десятки, если не в сотни раз меньше эфиопской. Зато Эфиопия не
вносила ни серебра, ни свинца, ни меди: эти металлы Египет получал от сирийских
и палестинских данников, а также забирал во время сирийско-палестинских
походов. Когда египетские войска при XVIII династии подступали к границам
царства хеттов, оттуда фараону слали в дар серебро, которым была богата Малая
Азия. В те времена свинец присылал, возможно, и кипрский царь.
Несмотря на то, что добыча бирюзы на Синайском полуострове
шла своим чередом, её забирали и во время походов фараонов XVIII династии в
Палестину и Сирию; оттуда же в виде добычи и дани поступал камень лазурит; его
дарили фараонам XVIII династии также цари Двуречья и, возможно, Кипра.
Полудрагоценные камни при XVIII династии и позже поставляла также Эфиопия.
Строевой лес в то время рубили на Ливане. При XVIII династии
известно использование для кораблестроения эфиопского леса, но в основном лес
для постройки египетских военных кораблей поступал из Финикии. Ценное дерево
вывозилось из Сирии и Палестины как добыча и дань или доставлялось в дар
хеттами и, возможно, Кипром. Эфиопия поставляла чёрное дерево, привозившееся и
из Южного Красноморья.
Слоновая кость была одним из видов эфиопской дани, но её
слал в дар при XVIII династии также Кипр: в Северной Месопотамии тогда ещё
водились слоны, и Кипр, вероятно, получал слоновую кость оттуда.
Не приходится и говорить, сколько зерна и иных припасов
захватывалось на месте или получалось в виде подати, особенно на севере.
Не без оснований полагают, что сношения с Южным Красноморьем
были облегчены каналом, прорытым между Красным морем и Нилом на северо-востоке
Египта,— грандиозным сооружением для того времени.
Использовались шире и местные источники сырья. Исполинское
строительство храмов времён Нового царства в Фивах впервые привело к широкому
использованию песчаниковых каменоломен, находившихся в Южном Египте.
При богатстве страны сырьём и беззастенчивом, захвате его у
соседей потребность во внешней торговле должна была быть ограниченной.
Переписка фараонов конца XVIII династии с крупными державами Ближнего Востока и
подчинёнными царями Сирии и Палестины о торговле в точном смысле слова говорит
очень мало. Обмен подарками между фараонами и главами других крупных держав,
хотя и граничил с торговлей, всё-таки ею не был. Эти подарки были вначале
скорее всего односторонними, так как цари Передней Азии задабривали ими
фараона, стремясь освободиться от военной угрозы; позже, например, вавилонские
цари выпрашивали у фараона золото, а тот своими золотыми подачками стремился подчинить
их своей воле; переднеазиатские цари не могли при этом расплатиться с Египтом
сколько-нибудь равноценными дарами.
В сирийско-палестинских владениях Египта в конце XVIII
династии царил произвол, и местные владетели вместе с представителями египетской
власти грабили купцов вавилонского царя. Последний же, жалуясь фараону,
указывал на затруднительность при таких условиях езды по Сирии и Палестине с
вавилонской стороны—для купцов, а с египетской—не купцов, а послов.
Знаменитое плавание в середине XVIII династии судов с
воинами фараона-женщины Хатшепсут в Южное Красноморье (страну Пунт) было скорее
грабительским, чем торговым предприятием. Египетский посол принёс в дар местной
богине сосуды с жертвенными припасами и «всякие добрые вещи»: кольца, ожерелья,
секиру, кинжал. При отплытии же обратно египетские суда были нагружены до
отказа всевозможными травами, грудами благовонной смолы и производящими её
деревьями, чёрным деревом, разным другим ценным деревом, слоновой костью,
золотом, курениями, притираниями, а также обезьянами, борзыми, шкурами барсов
и, наконец, невольниками и их детьми. Посольство сопровождалось установлением
египетского господства над Пунтом. Местные вожди отбыли вместе с египтянами в
столицу на поклон царице. Сами египтяне считали дары Пунта данью.
Тем не менее торговый обмен с заграницей не был чем-то
необыкновенным, по крайней мере во вторую половину Нового царства. На храмовых
судах плавали особые торговцы и закупали нужное для храмов. В школьных прописях
XIX династии о богаче говорится, как о хозяине судна, которое ходило к
восточному побережью Средиземного моря.
В школьных прописях упоминаются вавилонские жеребцы, быки
страны хеттов, кипрские коровы, масло страны хеттов и Месопотамии и т. п. Из
другой прописи мы узнаем о копьях страны хеттов. При раскопках новой столипы
фараона Аменхетепа IV (конец XVIII династии) были обнаружены здания, в которых,
повидимому, останавливались микенские купцы.
