Послеадрианопольские события показали и существенное
изменение баланса сил в противостоянии Империя – германцы, и качественное
изменение самого противостояния. Уже со второй половины III в. в действие
начали вступать новые факторы, о которых, например, во II в. ещё не могло быть
и речи. В сознание рядовых германцев начала активно входить мысль о захвате
земель Империи с целью поселения на них. На смену доминирующей ранее среди
германской знати идеи вторжений и походов с целью грабежа и захвата добычи
постепенно утверждается мнение, что какие-то территории Империи более выгодно
использовать как постоянные места проживания племени. По всей видимости
подобные настроения германцев пробивались не без труда. Конечно, нельзя
сбрасывать со счета и факторы, видимо, действовавшие в противоположном
направлении и тормозившие переселенческие настроения германских племён. Не
исключено, что отзвуки межплеменных и внутриплеменных конфликтов III-IV вв.
связаны именно с этим.
Обратим внимание и на то, что уже со второй половины III в.
идеи переселения варваров стали прочно входить в сознание не только германцев,
но и римлян. Прежняя традиционная политика по отношению к германским племенам
основывалась на двух принципах: истребить или использовать. После Маркоманнских
войн и особенно к середине III в. Рим все более отчётливо осознавал, что
военным путём ликвидировать угрозу германских племён невозможно. Для римской
правящей элиты становилось все более очевидным, что переселение в пределы
Империи варваров – явление неизбежное. И, следовательно, этот процесс нужно
сделать подконтрольным, использовать его в интересах Империи.
На протяжении первого этапа Великого переселения народов
заселение римских земель германскими племенами осуществлялось в различных формах,
масштабах и с различной степенью интенсивности. Обращение к людским ресурсам
германских племён стимулировалось как нехваткой рабочей силы в сельском
хозяйстве Империи, так и недостаточным количеством рекрутов для римской армии.
Один из первых шагов в этом направлении – это использование германских
военнопленных. Они появились в римских провинциях ещё до III в. Это были
небольшие группы германцев, представлявших собой незначительную часть того или
иного племени. Затем к ним стали присоединяться селившиеся на провинциальных
землях леты, федераты и gentiles.
С конца III в. пленных германцев начали селить в качестве
летов. Леты представляли собой этнически обособленную группу
социально-зависимых земледельцев варварского происхождения. Их селили на
заброшенных или опустошённых вторжениями местностях. В задачу летов входило
возделывание зерновых и разведение скота для снабжения продовольствием городов
и армии. Из них набирались рекруты. Множество пленных было поселено также во
Фракии, Мёзии и Паннонии, где они несли военную службу на границе. Многие из
них были обращены в рабов или колонов. Размещение германских племён происходило
на пустовавших городских землях – как правило, только в провинциях, и лишь в
отдельных случаях в самой Италии. Так, Марк Аврелий поселил германцев в
Равенне. Аврелиан также сделал попытку разместить варваров в Этрурии на
заброшенных плодородных землях, но от этого пришлось отказаться, вероятно,
из-за опасения мятежей, которые они могли поднять в Италии, подобно тому, как
это сделали племена, поселённые в Равенне.
Трудно сказать, какими критериями руководствовались римляне,
осуществляя отбор племён для переселения. На первом этапе Великого переселения
в Империю принимались преимущественно мелкие и не очень сильные племена
(например, гепиды, бастарны) или части больших племён (например, грейтунги).
Переселение всего племени было в то время явлением довольно редким. Отступая
под страшным натиском гуннов, часть готов предпочла покориться завоевателям, но
не сдаться на милость исконному врагу варварского мира – римлянам. И для
Империи принятие целых племён было делом далеко не безопасным. Так, к примеру,
Проб стремился к рассредоточению варварских вспомогательных отрядов, говоря,
что помощь их римлянам должна быть ощутимой, но не видимой. Такую же политику
проводили императоры Валент и Феодосий.
Имеются весьма скудные сведения о местонахождении
переселенцев на римской территории, а также об условиях, на которых германские
племена переселялись в Империю. Известные с III в. gentiles были добровольно
пришедшими на службу наёмниками, селившимися на границе. Из них набиралась
императорская гвардия. Условия переселения германцев скорее всего основывались
на статусе, полученном тем или иным племенем в результате мира, заключённого с
Римом. Окончательно оформившийся в IV в. институт федератов давал возможность
переселенцам получать землю и аннону, на основании заключённого договора, и
вменял им в обязанность осуществлять защиту границ. В привилегированном
положении внутренних федератов, вероятно, были выходцы из среды «друзей Рима».
Германских переселенцев использовали для укрепления безопасности границ
Империи. Вдоль римских пределов создаётся целая система «буферных государств»,
которые должны были стать своего рода барьером между основным ядром варваров и
Римской империей. Племена, покорённые Римом, поставляли главным образом колонов
или летов. В самом трудном положении оказывались, вероятно, пленные германцы.
Обратим внимание на эволюцию характера переселения. На
первых порах Империи удавалось инкорпорировать малые дозы переселенцев. Но по
мере превращения переселения в массовое явление она теряет над этим процессом
контроль. Закономерно, что массовые переселения на первом этапе заканчивались
для Империи внутриполитическими кризисами, острыми конфликтами с переселенцами.
Так было и в конце III в., и в конце IV в. На этом этапе Великого переселения
чаще всего удавалось заставить германцев смириться. Они становились главной
силой римской армии, его основной и не очень надёжной опорой. Однако в это
время большинство германских племён могло длительно занимать римскую территорию
только в статусе федератов. По существу германцы-переселенцы, называясь
союзниками Рима, создавали на его территории полунезависимые образования. Уже с
конца IV в., стремясь осесть в Империи, они требовали не только земель для
поселения, но и права на сохранение после переселения собственной внутренней
организации и управления.
В ходе первого этапа Переселения изменился не только
внешнеполитический и военный «портрет» германских племён. События III-IV вв.
демонстрируют изменения их хозяйственной и социальной жизни. Торговые и военные
контакты с Империей способствовали развитию племён, прогрессу у них
ремесленного и сельскохозяйственного производства, совершенствованию военного
дела. В результате набегов германские племена значительно обогатили свои
технические и технологические знания путём захвата римских орудий труда и
использования опыта пленных ремесленников. Развивались ремёсла, связанные с
обеспечением дружин. В ходе Переселения усилился процесс социальной
дифференциации, произошло накопление богатств в руках знати, происходило
оформление наследственной власти конунга. Претерпела значительную эволюцию
древнегерманская знать. Степень знатности по-прежнему определялась в первую
очередь происхождением, а не заслугами. Однако все большее значение начинает
приобретать имущественное положение человека. Часть старой родовой верхушки
погибла во внутренних и внешних конфликтах. На основе дружинных отношений
постепенно формировалась и крепла военно-служилая прослойка. Ввиду войн и
переселений возникала текучесть состава знати, что не позволяло ей окончательно
обособиться от основной массы свободных германцев. Материальное благополучие
знати создавалось двумя путями: за счёт эксплуатации труда зависимых лиц и за
счёт военной добычи. Последняя в условиях грабительских набегов на Империю и
соседей давала наибольшие возможности для укрепления властных позиций знати,
особенно предводителей племён и связанных с ними служилых слоёв.
Значительная часть свободных германцев пассивно относилась к
участию в набегах и вторжениях, совершаемых ради наживы. Чаще всего они брались
за оружие, когда речь шла о защите территории, занимаемой племенем. На первом
этапе Переселения возросла профессионализация дружин. В самой дружине выделялся
узкий круг лиц, связанный не узами кровного родства, а прежде всего общностью
интересов и личной преданностью вождю.
Таким образом, тот активный потенциал, который был накоплен
германскими племенами до Маркоманнских войн, бурно реализуется ими в течение
двух последующих столетий и заканчивается к концу IV в. массовым переселением
на земли Империи. Подобно тому, как история германцев до Маркоманнских войн
демонстрирует накопление предпосылок и способностей к активным и успешным вторжениям,
миграциям, утверждению на новых землях, так и кажущаяся порой только стихийным
взрывом сил молодого варварского мира история германцев III-IV вв. по сути была
накоплением условий и предпосылок для перехода их в новое качество – обретение
себя как народностей, приходящих на смену племенам, и обретение себя как
творцов первых «варварских государств», приходящих на смену союзам племён. И,
может быть, самым важным для германцев было то, что в хитросплетении
исторических событий после Маркоманнских войн начал формироваться новый
этно-исторический тип Homo Germanicus, что наложило особый отпечаток на историю
германцев последующих веков.
