Но не одни только области приледниковой Европы были районами
передовой для того времени культуры. Культура человечества развивалась как на
севере, так и на юге, как на востоке, так и на западе, причём этот одинаково
прогрессивный по своему направлению процесс протекал в различных условиях,
различными темпами и в своеобразных формах.
Если для палеолитической культуры приледниковой области
классическими являются памятники Западной и Восточной Европы, то такое же место
во внеледниковой зоне принадлежит памятникам верхнего палеолита Северной
Африки, так называемой капсийской (по находкам около Гафсы в Тунисе) культуре.
Позднепалеолитические обитатели Туниса и Алжира, как и их европейские
современники, успешно занимались охотой; они смело нападали даже на таких
страшных хищников, как лев и леопард. Кости этих животных найдены, например, в
раковинных кучах Мекта эль-Арби вместе с костями лисицы, ихневмона, дикой
лошади, кабана, оленя, газели и дикой овцы. В одном из гротов вблизи
Константины (Алжир) вместе с каменными орудиями обнаружены также останки гиены,
носорога, африканского слона, гиппопотама, верблюда и буйвола.
Но не меньшее, если не большее, место, чем охоте, принадлежало
собирательству, преимущественно сбору съедобных моллюсков, а также добыче
мелких животных, например черепах. Характерно, что в Северной Африке у
позднепалеолитических поселений имеются скопления раковин съедобных морских и
пресноводных моллюсков. Такие скопления нередко занимают сотни метров, достигая
2—3 и даже 5 м высоты.
Отличался от образа жизни населения приледниковых областей и
бытовой уклад южан. Население южных стран в отличие от северных было
сравнительно подвижным. У него не было, как на Севере, постоянных или
долговременных жилищ. В случае необходимости охотники-собиратели строили лёгкие
шалаши или заслоны от ветра, дождя и солнечного зноя. Укрытием от плохой погоды
и зноя служили также пещеры, навесы и гроты. При таком укладе жизни не получила
развития художественная обработка кости, связанная в приледниковых областях как
с охотой на мамонта и северного оленя, так и с особыми условиями жизни зимой,
когда у полуоседлых арктических охотников оставалось много свободного времени.
Зато специфическими находками в позднепалеолитических поселениях Северной
Африки являются просверленные фрагменты скорлупы яиц страуса, украшенные
рисунками из тончайших резных линий. В большинстве случаев эти рисунки
ограничивались простыми орнаментальными узорами, но известны и довольно живые
изображения страусов, газелей и быков.
Не ограничиваясь тонкой декоративной резьбой и украшениями
из скорлупы яиц страуса, жители Северной Африки с такой же тщательностью
рисовали на гладкой поверхности скал или отдельных каменных глыбах в своей ныне
пустынной стране.
Древнейшие наскальные рисунки Северной Африки,
распространённые главным образом на юге Орана, в центральной и восточной частях
Сахары, как показывают сюжеты этих рисунков, относятся к тому отдалённому
времени, когда здесь ещё было достаточно воды для жизни буйволов и слонов. Центральное
место на этих изображениях занимают большие, иногда почти двухметровые, фигуры
вымерших ныне буйволов с характерными для них огромными кривыми рогами.
В ряде случаев буйволы изображены попарно, медленно идущими
друг за другом или скрестившими рога в напряжённой борьбе. На одной из скал в
Южном Оране сохранилась полная движения сцена: слева виден хищник в угрожающей
позе. Справа находится фигура слонихи; она обняла хоботом слонёнка, хвост её от
волнения вытянут, вся фигура напряжена, но дышит грозной силой. Кроме слонов и
буйволов на североафриканских скалах встречаются изображения страусов, диких
ослов, газелей, изредка носорогов и жирафов, а также обнажённых людей или
человекоподобных существ с головой оленя или быка,— может быть, охотников, наряженных
зверями.
Костяные орудия южных областей скудны и примитивны. Они
исчерпываются остриями и шильями простейшего типа. Населению южных областей в
верхнем палеолите был почти неизвестен способ тончайшей отжимной обработки
поверхности кремнёвых орудий. Они не имели ни изумительных для того времени по
совершенству двусторонне обработанных лавролистных клинков солютрейской техники
— кинжалов или копий, ни миниатюрных наконечников, нередко почти неотличимых по
очертаниям от наконечников стрел неолита и бронзового века.
Зато здесь рано появились специфические способы рассечения
кремнёвых пластин на мелкие куски — микролиты. Рано возникла оригинальная
техника оснащения деревянных копий, ножей, гарпунов и кинжалов острыми
вкладными лезвиями из кремня. Такое деревянное оружие вполне компенсировало
отсутствие набора костяных орудий. Для изготовления деревянного оружия и орудий
необходим был, очевидно, набор многочисленных резцов, массивных каменных орудий
и пластин с выемками, а также скребков, обычный для поселений этого типа.
Вполне вероятно также, что различные острия с затупленным краем, удлинённые
асимметричные треугольники, сегменты и трапеции служили наконечниками стрел,
бросаемых не только при помощи метательной доски, но, может быть, уже и настоящего
лука.
Вполне естественно, что общие черты культуры южных племён, о
которых свидетельствуют капсийские памятники Африки, в той или иной мере
характерны и для других областей, где существовали сходные
естественно-географические условия. Раскопки позднепалеолитических поселений
Палестины, Ирана, Малой Азии, Кавказа, Крыма и отчасти Средней Азии показали,
что во всех этих странах, которые оставались вне прямого влияния ледникового
климата, существовал примерно такой же в своей основе подвижный охотничье-собирательский
уклад жизни древнейшего наееления, как и в Северной Африке. Много общего было и
в материальной культуре — в приёмах изготовления каменных орудий, а также в
наборе и характере этих орудий. Такое значительное сходство может
свидетельствовать как о влиянии одинаковых условий жизни, так, возможно, и о
взаимных связях между населением южных областей палеолитического мира,
облегчавшихся, несомненно, общим подвижным укладом их быта.
