Памятники Древнего царства, созданные в интересах
господствующего класса, не дают нам картины жизни общинников — земледельцев
Нильской долины, не показывают ни их труда на своих наделах, ни их быта. О
жизни трудового люда Египта мы знаем по изображениям на гробницах вельмож, а
эти изображения показывали тех рядовых египтян, которые работали на вельможу.
На стенах гробниц Древнего царства изображены бесчисленные
работающие на вельможу землепашцы и садоводы, пастухи и охотники, птицеловы и
рыбаки, медники и золотых дел мастера, гончары и каменотёсы, плотники и
столяры, ткачи и сапожники, пекари и пивовары. По виду, одежде, а также по их
именам — в тех случаях, когда они надписаны,— это египтяне. Их непосредственные
начальники сами работают вместе с подчинёнными — будь то надзиратель за
хлебопашцами или начальник ремесленников: медников, плотников, кожевников и др.
Мало того: надо ли сложить в скирды хлеб или обмолотить его, полить виноградник
или давить виноград, доставить улов рыбы или тащить клетку с пойманным зверем,
варить пиво или ковать металл,— к работникам, судя по гробничным изображениям,
присоединяются и выполняют эту же работу жрецы заупокойного культа.
Один раз мы. видим, что в помощь выжимающим виноград был
придан и некий «хранитель ведомостей».
Хозяйства вельмож играли огромную роль в экономике страны
того времени. Владения вельмож были разбросаны по всей стране — в Нижнем и
Верхнем Египте.
У одного вельможи могло быть более одного «домоправителя».
Домоправитель был главным, ответственным управляющим «дома», иначе — хозяйства
вельможи. Ему были подчинены писцы, хранитель ведомостей, мерщик и счётчик
зерна. Этими людьми осуществлялся верховный надзор за хозяйством; им были
подотчётны все низшие начальники; они чинили палочную расправу над всеми
провинившимися. Как и в государстве в целом, в управлении хозяйством вельможи
мы видим повсюду писцов «личного дома» вельможи: при полевых работах, при
перегоне стад, в производственных мастерских. Отчётность в связи с этим стояла
на высоком уровне; домоправитель неизменно представлял хозяину пространные
ведомости, хранитель хозяйственных книг предъявлял отчёт за весь прошлый год.
Владения вельможи
распадались на отдельные населённые пункты — «дворы», «селения». Во главе
отдельных дворов и селений стояло по «властелину» (хека). Мы находим
«властелина» при севе и жатве, на гумне и скотном дворе. Соответственно и
отчитывается «властелин» как в собранном хлебе, так и в поголовье скота.
Нередко такие отчёты кончались избиением «властелинов», которые, однако, отнюдь
не были, как иногда трактуют термин «хека», деревенскими старостами. Когда
надписи сообщают их звания, они оказываются в то же время и государственными
чиновниками. У одного царского сановника над селением «властвовал» его младший
брат.
Поля и гумна вельмож были распределены по отдельным
селениям. На поле при севе и при жатве работали рабочие «отряды». Судя по
изображениям, в них состояли одни мужчины. Женской работой было веяние. На
гробничных изображениях женщина с мотыгой или за укладкой снопов —
исключительная редкость. Если в страдную пору не хватало жнецов, а вельможа был
номархом, то он мог в помощь отрядам своего «личного дома» привлечь «царских»
людей, т. е., как мы увидим, земледельцев-общинников.
Посевное зерно выдавалось из хозяйской житницы, и собранный
хлеб был зерном, принадлежащим «личному дому» вельможи. Когда в селениях
имелись крупные скотные дворы, то коровьи упряжки, на которых пахали на
вельможу, принадлежали также ему, а не землепашцам. На гробничных изображениях
в плуг запряжено неизменно по две коровы, ив подавляющем большинстве случаев
при каждой упряжке состоят двое, изредка даже трое взрослых мужчин: собственно
пахарь, погонщик, иногда поводырь, идущий впереди и ведущий за собой упряжку.
Вельможе принадлежали коровы и плуги, а также ослы,
отвозившие хлеб с поля на гумно. Для такого табуна ослов имелось особое
обозначение, и он исчислялся, если верить надписям, иногда сотнями и тысячами
голов.
Рабочие отряды с особыми начальниками во главе мы находим и
на судах и при сухопутной перевозке тяжестей (изваяний вельмож, поставленных на
сани). Когда надо было повалить быка-великана, призывались опять-таки рабочие
отряды. Их же, возможно, использовали и на охоте. Таким образом, очень похоже
на то, что одни и те же отряды направлялись по мере надобности то на одну, то
на другую работу.
Пастухи были тоже подчинены разным начальникам. Скот,
который пастухи пасли, откармливали и доили, либо стоял в хлевах «личного
дома», расположенных во дворах и селениях, либо пасся на отдалённых выгонах.
Хлева являлись одновременно крупными молочными хозяйствами. В одной гробнице
изображено доение множества коров и затем длиннейшее шествие мужчин, несущих
молоко хозяину. Наряду с «властелинами» к отчёту о вверенном поголовье
привлекались и начальники скота, а тот из них, кто не мог отчитаться,
подвергался истязаниям.
Особым начальникам были подчинены рыбаки и птицеловы, которые
обыкновенно работали целыми группами. Птицеловы пополняли богатые птичники
вельмож.
Хозяйство вельмож включало в себя также и ремесленные
мастерские. Ремесленники бывали объединены в общую мастерскую — «палату
мастеров», где могли работать одновременно медники, золотых дел мастера,
каменотёсы, мастера по ценным камням, изготовители каменной посуды, ваятели,
столяры, плотники-судостроители и т. д. Это не мешало по отдельным ремёслам
иметь особые мастерские или особых начальников. Так, существовали мастерские
деревообделочные, соединявшие в себе, невидимому, все работы по дереву, от
судостроительных до столярных, и состоявшие под начальством своих «старшин»;
кожевенные мастерские с особым заведующим во главе, мастерские каменной посуды
с соответствующими начальниками; имелись начальники медников, ваятелей.
Отдельные изделия
проходили часто через руки нескольких различных мастеров. Так, предметы
обстановки, изготовлявшиеся столярами, лощились иногда ими самими, иногда
особыми «лощильщиками»; бусы-изготовлялись одними работниками, а нанизывались в
ожерелья и подвески другими — обыкновенно карликами, маленькие и тонкие пальцы
которых особенно подходили для такой работы.
От общих мастерских
отделены были ткацкие. Если в первых совершенно не видно женщин, то во вторых
они, как и можно было ожидать, преобладали. Название этих мастерских было «дома
ткачих» (а не ткачей!). Зато руководство в «домах ткачих»— а руководители
являлись знатоками данного дела — было сплошь в руках мужчин: «начальника»,
«руководителя», «писца» (последний, конечно, не был ткачом).
Был ещё третий вид мастерских — изготовлявших пищевые
продукты; эти мастерские были одновременно и хранилищами припасов. Здесь могли
производиться разные пищевые продукты, но основным, а иногда, повидимому, и
единственным производством были тесно связанные между собой хлебопечение и
пивоварение (пиво приготовлялось из предварительно испечённых ячменных
хлебцев). Такой мастерской могло быть придано и гончарное производство,
изготовлявшее посуду для пива. На изображении подобной мастерской середины V
династии мы впервые видим гончарный круг. Во главе мастерской стоял её
«начальник», и в ней могла быть своя житница с месячным запасом зерна.
Начальники мастерских отчитывались перед администрацией «личного дома»,
производившей приёмку изделий. При неполноценности изготовленного изделия
приёмщик отклонял его, требуя представить другое.
В мастерских, изготовлявших пищевые продукты, работали и
мужчины и женщины, но одни работы выполнялись преимущественно мужчинами, другие
— женщинами. Изделия проходили последовательно через много рук в порядке
разделения труда: один лепил хлеб, другой брал и передавал третьему, клавшему
его на огонь, который поддерживался четвёртым; подле растиравших зерно на
зернотёрках располагались те, кто просеивал муку ситами, и т. д.
Во всех атих мастерских средства производства, все или почти
все, принадлежали, несомненно, хозяину. Как мы уже говорили, зерно на пашне и
упряжки на ней были его же.
Имеются известия о содержании работников самим хозяйством
вельможи. В одной из гробниц времени VI династии находится изображение,
названное «распределением (дословно: «отведением») рыбы отрядам личного дома»
(судя по сопровождающим изобразительным знакам,— мужчинам и женщинам). Здесь
изображено шествие рыбаков со всевозможной рыбой на шестах, на плечах, в руках,
в корзинах, в связках. «Писец отрядов» ведёт «запись рыбы». В одной лишь
корзине её оказывается «сотня». Другой «писец отрядов личного дома» учитывает
выдаваемую рыбу. Два «начальника рыбаков» передают рыбу четырём «начальникам» и
шести «руководителям» отрядов с предложением ускорить «кормёжку». Двое мужчин
уносят рыбу с возгласом: «Мы накормлены!». Сходное изображение имелось и в
одной гробнице времени V династии.
Примерно такое же изображение имеется и из быта ткацких
мастерских — быть может, несколько приукрашенного.
В ряде изображений пахоты, сева, жатвы, увоза урожая с поля
мы видим большие корзины с хлебом, пивом и овощами, а на одном изображении даже
навес со всевозможными припасами. На изображении огорода вельможи показана
доставка занятым там работникам корзины с хлебом. На изображениях, посвящённых
скотоводству, можно нередко видеть приготовление пищи в значительном
количестве. На другом изображении видна доставка в мастерскую, где работают
медники, корзины с пивом и какой-то сумы. Таким образом, все эти работники
временно или постоянно получали довольствие из господского хозяйства.
Некоторые работники, трудившиеся в хозяйствах вельмож,
повидимому, владели каким-то имуществом и могли им распоряжаться. В гробницах
вельмож Древнего царства неоднократно встречаются изображения происходящего
обмена между людьми — картины своеобразных рынков. Большинство людей на этих
изображениях по виду своему ничем, не отличается от работников хозяйств
вельмьж. Некоторые из них названы «мастерами». Можно думать, что большинство
продавцов и покупателей работало в хозяйстве вельможи, поскольку гробницы обычно
украшалисьизображениями различных сцен, связанных с хозяйством вельможи.
Обмениваются съестные припасы — зерно, овощи, хлеб, рыба и ремесленные изделия
— на предметы обстановки, обувь, бусы, зеркала, веера, палки, рыболовные крючки
и, кроме того, умащения. Хотя предметы меняют один на другой, однако оценивают
их обычно в зерне, служившем, повидимому, наряду с металлическими деньгами (не
имевшими, однако, ещё монетной формы) мерилом стоимости; поэтому на рынок
частенько брали с собой четверик зерна вместо кошелька.
Как показывают приписки к гробничным изображевиям
производственного содержания, жнеп должен был выполнять дневные уроки, скотовод
и рыболов должны были. сдавать часть своей продукции. Ремесленник или рыбак
дополнительно могли работать на себя. Рыболов на одном изображении говорит об
улове, как о своём добре, и посягавшего на это добро в сделанной приписке
обзывает вором.
Достаточно
присмотреться к гробничным , изображениям, .чтобы заметить, что условия работы
в хозяйствах вельмож были крайне тяжёлыми. В руках начальников очень часто мы
видим тяжёлый жгут, подчас — палку. Под постоянной угрозой избиения работали в
хозяйстве вельмож земледельцы и скотоводы, птицеловы и рыбаки, лодочники и
корабельщики, даже ремесленники.
К сожалению, о положении самостоятельных производителей, не
вовлечённых в хозяйство вельмож и царя, как мы уже говорили, у нас нет почти
никаких сведений. Поэтому картина жизни трудового населения Египта времени
Древнего царства остаётся лишь приблизительной. Какая часть населения
привлекалась к работам в хозяйствах вельмож? Мы не можем ответить точно на этот
вопрос, но число привлечённых было значительным.
О царском и храмовом хозяйствах мы осведомлены не в пример
хуже, чем о хозяйствах вельмож, но то, что известно,— а известно не так уж мало
— позволяет считать их по существу своему похожими на хозяйства вельмож. Мы
встречаем здесь те же порядки. То же многочисленное управление работниками, те
же мастерские, изготовлявшие пищу, только с иным назначением (например, для
царского завтрака или для храмовых жертв), те же «дома ткачих» и другие
мастерские, лишь с добавлением некоторых учреждений, вроде «мастерских царского
убора», и те же дворы и селения в качестве хозяйственных единиц. В царских
хозяйствах, повидимому, была ещё большая дробность в разделении труда и в
управлении: в начале IV династии один сановник величал себя, например,
«начальником двора молольщип (муки для) остроконечного хлеба» и «начальником
двора молольщиц (муки для) лепёшек (?)». Эксплуатация была ещё патриархальной
по форме. Между людьми, работавшими на полях сановников и вельмож — а,
повидимому, также на полях царя и храмов,— и мелкими начальниками,
надзирателями и т. п. не было ещё непроходимой пропасти. Однако такая
эксплуатация могла возникнуть лишь с появлением в обществе рабов и
рабовладельцев, лишь в результате того, что в руках рабовладельческой знати
была сосредоточена вся экономическая и политическая власть.
Таким образом, мы видим, как в результате развития
классового общества в Египте господствующий класс подвергает эксплуатации
большое количество собственных соплеменников, а не только военнопленных рабов.
